Чулымцы. Образ жизни и система жизнеобеспечения

Традиционная система хозяйствования и социального устройства, сложившаяся у чулымцев к XVII–XVIII векам, выглядела следующим образом: небольшие (на 2-3 семьи) посёлки- юрты вдоль Чулыма, по его берегам и берегам его притоков, населенные, как правило, кровными родственниками. От юрт в тайгу тянется на несколько десятков, если не на сотню километров, на севере доходя едва ли не до Кети, а на юге — до границ с Кузбассом, т. н. «плашковый путик», отмеченная кедровыми плашками-указателями охотничья территория той или иной семьи. Конфликты вокруг путиков, в этнографическое время малоизвестные и сводящиеся к ссорам односельчан, в более ранний период могли приводить к куда более глобальным последствиям — войны князей-богатырей, описанные в чулымских преданиях, начинаются чаще всего как раз с конфликта вокруг охотничьих территорий.

Существовало сразу несколько основных форм организации выше семьи и юрт.

Во-первых, это эрен — «поколение», как этот термин переводили сами информанты (этот же перевод в том же значении, заметим, известен и у селькупов); самый близкий русский перевод тут — род, линидж, родовая группа. Эрены лучше всего известны у тутальских чулымцев, у них же лучше всего сохранились и предания о богатырях; каждый эрен возводил своё происхождение к тому или иному богатырю, захороненному в кургане, как правило, в местах рядом с юртами этого эрена . Так, существовало «поколение Тутышкабырги», «поколение Атнэл-Атэзи», «поколение Бергай-Атэзи» и т. д. Несмотря на кажущуюся историчность, деление на эрены сохраняло и определенные глубоко архаические черты — так, например, каждый эрен имел в качестве символа некое животное, запретное для его членов на охоте, куклу которого держали в куженьке с символами рода на родовом дереве.

Во-вторых, это чон / йон , «племя», «народ» — территориальная группа, объединенная общими культурными и языковыми чертами и осуществлявшая определенное самоуправление в своих пределах. Как правило, чоны совпадали с границами этнокультурных и диалектных групп.

В-третьих, это инородческие волости Российской империи; сугубо административная, казалось бы, единица в условиях Причулымья достаточно органично наложилась на картину расселения чулымцев (местами практически совпадая с границами чонов ).

И, наконец, в-четвёртых, в случае «низовских» чулымцев формой местного самоуправления выступал j ы j ын — общий для тюрков Сибири, Урала и Поволжья тип народного собрания; отчасти народный праздник, отчасти собрание взрослых мужчин-общинников для обсуждения важных насущных проблем. J ы j ыны , концентрировавшиеся на сугубо локальных проблемах и не затрагивавшие вопросов центральной власти, не вызывали и её ответного интереса — и, следовательно, остались вне рамок оптики; в послереволюционное время они, очевидно, не проводились или проводились редко — и едва ли не единственным следом их существования для внешнего исследователя стало их упоминание в записях А. П. Дульзона из тургайской экспедиции 1946 г.

Основы традиционного хозяйствования — рыболовство и охота; последняя, впрочем, как отмечала Э. Л. Львова, постепенно начала терять свою значимость уже в начале ХХ века — и окончательно утратила её в советский период, особенно после укрупнения сельсоветов в 1969 г. До 1860-х основным орудием охоты был лук (существовал богатый вокабуляр охотничьих терминов — разновидности лука, стрел и т. д., зафиксированный Э. Л. Львовой и на данный момент полностью отмерший); затем — ружья. Традиционные рыболовные орудия продержались дольше — однако в наше время и они уступают место современным средствам (при сохранении, впрочем, важной роли рыболовства в структуре чулымского хозяйствования).